Горшеня

Едет Горшеня с горшками, дремлет. Вслед на тройке катит царь Иван Васильевич. Догнал Горшеню:

— Мир по дороге!

Горшеня оглянулся:

— Спасибо.

— Знать, вздремнул?

— Вздремнул, великий государь: не бойся того, кто песни поет, а бойся того, кто дремлет.

— Экий ты смелый, Горшеня, люблю таких. Ямщик, поезжай тише. А что, Горшенюшка, давно ты этим ремеслом кормишься?

— Смолоду, да вот и вполвека стал.

— Кормишь детей?

— Кормлю, царь-государь. И не пашу, и не кошу, и не жну, и морозом не бьет.

— Хорошо, Горшеня, ну, а все-таки на свете не без худа.

— На свете есть три худа, — Горшеня отвечает.

— А какие, Горшенюшка, три худа?

— Первое худо — худой сосед, второе худо — худая жена, а третье худо — худой разум.

— А скажи, Горшеня, — спрашивает царь, — которое худо всех хуже?

— От худого соседа можно уйти и от худой жены тоже можно уйти, а от худого разума никуда не уйдешь, все с тобой.

— Верно, Горшеня. Ты молодец. Слушай. Ты для меня, а я для тебя. Прилетят гуси, перышки ощиплешь, а по-правильному покинешь?

— Годится, так покину, а то и наголо ощиплю.

— Ну, Горшеня, постой, я твою посуду погляжу.

Остановился Горшеня, стал раскладывать товар. Приглянулись царю глиняные тарелки.

— Наделаешь мне этаких?

— Сколько понадобится, царь-государь?

— Да возов десяток надо.

— А сколько сроку даешь?

— Месяц.

— Можно и через две недели представить в город товар. Я для тебя, а ты для меня.

— Спасибо, Горшенюшка.

— А ты, государь, где будешь в то время, как я товар привезу в город?

— Буду я в доме вот у такого-то купца в гостях, запомни.

И уехал царь.

В городе он приказал, чтобы на всех пирах и угощениях не было посуды ни серебряной, ни оловянной, ни медной, ни деревянной, а была бы посуда только глиняная.

К тому времени Горшеня исполнил царский заказ и привез товар в город.

Увидал глиняную посуду боярин и говорит:

— Продай, Горшеня, мне весь свой товар.

— Нельзя, по заказу.

— А что тебе — коли задатка под работу не взял, никто винить не станет, бери деньги.

Мнется Горшеня. А у боярина глаза разгорелись: «Вот себе оставлю, а остальное продам втридорога, теперь глиняную посуду с руками оторвут», — думает боярин.

— Ну, что возьмешь, Горшеня?

— А вот что: каждую посудину насыпать дополна деньгами.

— Полно, Горшенюшка, много!

— Ну, хорошо, одну насыпать, а две отдать, хочешь так? Дешевле не будет.

На том и сладили.

Насыпают да высыпают, насыпают да высыпают. Сыпали, сыпали, денег у боярина не стало, а товару еще много. Боярин прикипел, глаз от посуды отвести не может.

— Как быть, Горшенюшка?

— Ну что, нечего делать, уважу тебя. Коли свезешь меня на себе вот до такого-то двора, отдам тебе и товар и все деньги.

Мялся, мялся боярин — жаль себя, а пуще того денег жаль, — и сладили.

Выпрягли коня, сел Горшеня в телегу, впрягся боярин и повез.

Горшеня песню запел, а боярин везет да везет.

— До коих мест везти тебя?

— Да вот до этого двора, до этого дома.

Весело поет Горшеня, а против дома запел еще громче, еще веселее.

Услыхал царь, выбежал на крыльцо:

— Здравствуй, Горшеня, с приездом!

— Спасибо, царь-государь.

— А на ком ты едешь-то?

— Да на худом-то разуме, государь.

— Ну, молодец, Горшеня, умел продать товар!

Боярин, скидай строевую одежу и сапоги, а ты, Горшеня, снимай кафтан и разувай лапти. Ты, боярин, обувай лапти, надевай кафтан, а ты, Горшеня, надевай строевую боярскую одежу. Не много ты, Горшеня, послужил, да много выслужил, а ты, боярин, не умел владеть боярством. Ну, как, Горшеня, прилетели гуси?

— Прилетели.

— Перышки ощипал, а по-правильному покинул?

— Нет, наголо, великий государь, всего ощипал.

под редакцией Михаила Шолохова